Какое счастье, что он его не знает, — и знай тычет себе орстелем — тычет направо, тычет налево; не знает, куда меня мчит, зачем мчит и зачем, как дитя простой душою, открывает мне, во вред себе, свои
заветные тайны…
Неточные совпадения
Чужие и свои победы,
Надежды, шалости, мечты.
Текут невинные беседы
С прикрасой легкой клеветы.
Потом, в отплату лепетанья,
Ее сердечного признанья
Умильно требуют оне.
Но Таня, точно как во сне,
Их речи слышит без участья,
Не понимает ничего,
И
тайну сердца своего,
Заветный клад и слез и счастья,
Хранит безмолвно между тем
И им не делится ни с кем.
Но чем чаще они виделись, тем больше сближались нравственно, тем роль его становилась оживленнее: из наблюдателя он нечувствительно перешел в роль истолкователя явлений, ее руководителя. Он невидимо стал ее разумом и совестью, и явились новые права, новые
тайные узы, опутавшие всю жизнь Ольги, все, кроме одного
заветного уголка, который она тщательно прятала от его наблюдения и суда.
Но, открыв на минуту
заветную дверь, она вдруг своенравно захлопнула ее и неожиданно исчезла, увезя с собой ключи от всех
тайн: и от своего характера, и от своей любви, и от всей сферы своих понятий, чувств, от всей жизни, которою живет, — всё увезла! Перед ним опять одна замкнутая дверь!
Ее слова ожесточили молодую затворницу, голова ее кипела, кровь волновалась, она решилась дать знать обо всем Дубровскому и стала искать способа отправить кольцо в дупло
заветного дуба; в это время камушек ударился в окно ее, стекло зазвенело, и Марья Кириловна взглянула на двор и увидела маленького Сашу, делающего ей
тайные знаки. Она знала его привязанность и обрадовалась ему. Она отворила окно.
Так продолжалось изо дня в день, и доктор никому не мог открыть своей
тайны, потому что это равнялось смерти. Муки достигали высшей степени, когда он слышал приближавшиеся шаги Прасковьи Ивановны. О, он так же притворялся спящим, как это делал Бубнов, так же затаивал от страха дыхание и немного успокаивался только тогда, когда шаги удалялись и он подкрадывался к
заветному шкафику с мадерой и глотал новую дозу отравы с жадностью отчаянного пьяницы.
Возьми
заветное кольцо,
Коснися им чела Людмилы,
И
тайных чар исчезнут силы,
Врагов смутит твое лицо,
Настанет мир, погибнет злоба.
Клянусь тебе, что сердца моего
Ты вымучить одна могла признанье.
Клянусь тебе, что никогда, нигде,
Ни в пиршестве за чашею безумства,
Ни в дружеском,
заветном разговоре,
Ни под ножом, ни в муках истязаний
Сих тяжких
тайн не выдаст мой язык.
Но уж не та теперь пора;
Где был
заветный лес Дианы,
Там слышны звуки топора,
Грохочут вражьи барабаны;
И всё прошло; нигде следа
Не видно Греции счастливой,
Без
тайны лес, без плясок нивы,
Без песней пёстрые стада
Пасёт татарин молчаливый…